жизнь, как коробка с карандашами!
- Хочу на пыльный, полный всевозможного старого хлама, чердак. Достался он мне в наследство от бабушки. Как впрочем, и сам дом. Дом, в котором все было особенным. Построен он был в 1897году. Представляешь, сколько тайн он хранит?
Даже в жаркий полдень там довольно таки прохладно. Лучи пробираются сквозь круглое окошко, находящееся под самой крышей. Подпрыгиваешь, дергаешь за ручку, и окошко с характерным хлопком открывается, обнажая чистейшее полотно летнего неба.
- А если не открывать окно, неба не видно?
- Нет. Это же старый дом. Стекло не очень качественное: толстое и темное, да и от времени все это усугубилось, напиталось пылью. Знаешь, а в этом есть своя прелесть. Словно кроется некая тайна, кажется, что есть только пыльный мир уютного чердака и ничего больше. Кажется, что внешний мир вдруг на мгновение перестал существовать. И такая радость охватывает, когда понимаешь, что внешний мир никуда не делся. Он совсем по другому воспринимается, под другим углом.
-Там, наверное, и время иначе идет?
-Конечно. Такое ощущение, что оно создается тонюсенькими лучами солнца. Они словно выдергивают из полумрака какие-то предметы. Вот старый сундук на нем можно сидеть, а еще в него можно залезть. Когда-то в нем моя прабабушка хранила свои вещи: платья, украшения… канули они теперь в историю, только легкая память осталась в головах более старшего поколения. Я же только по рассказам знаю, да по предметам, что дожили до меня. Но нельзя не проникнутся той эпохой, повсюду ее вкус, цвет, запах… ощущаешь ее кончиками пальцев… кое-какие вещи, правда, еще до сих пор сохранились. Я их надевала на себя. Все платья были насквозь пропитаны нафталином. Но я тогда еще не знала для чего он служит, и думала, что это духи такие, думала, что так пахнет время. Я гуляла в этом смешном одеянии по чердаку. Хотя тогда оно мне не казалось смешным. (задумалась). А однажды я даже в таком виде во двор вышла. Вот потеха то была (смеется).
А вот самовар. Ему тоже уж 300 лет завтра в обед. Интересный такой: пузатый, медного цвета. В тишине слышны едва уловимые пыхтения. Мне кажется, это самовар вспоминает свою давность, как служил верой и правдой моим предкам. Вспоминает, грустит и периодически вздыхает.
А книжки! Знаешь, сколько там книжек? Древние ветхие тома с пожелтевшими страницами. Открываешь одну из них, а из нее запах такой специфический, может это так ери и яти пахнут которыми книга написана? Легонечко так страниц касаешься, потому как боишься, что они могут рассыпаться, а они поскрипывают, словно рассказывают. я их даже читать пыталась. Сложно это.
Еще коллажи есть с фотографиями 20-х годов 20века. На них моя прабабушка еще совсем маленькая девочка с забавными косичками и большими бантами. Я доставала эти коллажи, развешивала их по стенам чердака и окуналась в мир для меня далекий и близкий одновременно. Я уже не была просто девочкой, а на мне обязательно было платье с пышной юбкой, тугой корсет, и я разъезжала по пыльной брусчатке в громоздкой карете. Эх! Какое было время!
(пауза)
- А что еще там есть? Что еще помнишь?
- Кровать с периной. Она такая высокая была, или это просто так казалось. Не знаю. Но по воспоминаниям большие усилия требовались, чтобы на нее залезть. Но вот когда залезешь… ощущения просто не передаваемые, словно до облака добрался и оно обнимает тебя со всех сторон. И чувствуешь себя защищенным. Помню еще как бабушка ее периодически взбивала. Так легко и непринужденно у нее это получалось. Касается руками «моего облака», а из него перья, словно письма по различным адресатам в разные стороны разлетаются. Я их ловила в коробочку складывала в жестяную из под чая. Верила, что найдется для каждого свой адресат и передам. Помню насмотрелась я на бабушку и решила сама попробовать. Самоуверенная была. (смеется). Конечно же, у меня ничего не получилось.
(пауза. Вспоминает что-то)
-Ааааа! Еще был граммофон. Знаешь, один из первых с трубой такой. Он, конечно же появился намного позже многих других предметов, обитавших на чердаке. Но тоже был пропитан пылью и историей. Рядом с граммофоном стопкой хранились пластинки. На потертых конвертах не знакомые лица, ничего не говорящие имена. Из трубы шел в основном только шум, сквозь который словно через темный лес пробирались далекие звуки музыки. Знаешь, у меня даже любимая пластинка была. Со сказкой. По всей видимости русско-народной. Слова я разбирала плохо, но было в ней что-то завораживающее, что-то такое что заставляло снова и снова включать ее.
А еще подсвечники. Чугунные тяжеленные. В некоторых даже остались огарки. Забавные такие. Я из них себе крепость строила: расставлю их кругом, залезу в середину и сижу такая важная и загадочная.
- А помнишь какой там был запах?
- Ооо! это был особенный запах. Мне никогда не забыть и ни с чем не спутать. Пахло там деревом, сушенной травой, которая хранилась в многочисленных холщовых мешочках, от которых в свою очередь пахло плесенью. Уже никто не помнит, что же хранится за трава в этих мешочках, а впрочем это и неважно. Это неотъемлемый атрибут моего чердака, моего детства. Запах так же создавали глиняные полу разбитые вазы. В них суховеи, отмеченные временем, многие из них облюбовали пауки, оставив о себе на память плетенные кружевные шали. Наверное, когда то это были красивейшие букеты, что дарили друг другу мои предки. А еще терпко-пряный запах рассыпного по углам чеснока. Да, кстати выцветшие клубки пряжи добавляли тонкую нотку во всю эту композицию. Хранились они в плетеных небольших корзинках, которые собственноручно плел мой прапрадедушка. Корзины эти пахли сыростью. Тонко так, едва уловимо. Думаю хоть маленько удалось представить себе запах?
(киваю)
-Скучаешь, наверное, по чердаку?
-Скорее по времени проведенному на нем, в нем. А сам чердак всегда со мной. Он живет в моей памяти я его сохранила навсегда. Сохранила, чтобы согревал в дни непогоды, укрывал во время душевного плача.
Даже в жаркий полдень там довольно таки прохладно. Лучи пробираются сквозь круглое окошко, находящееся под самой крышей. Подпрыгиваешь, дергаешь за ручку, и окошко с характерным хлопком открывается, обнажая чистейшее полотно летнего неба.
- А если не открывать окно, неба не видно?
- Нет. Это же старый дом. Стекло не очень качественное: толстое и темное, да и от времени все это усугубилось, напиталось пылью. Знаешь, а в этом есть своя прелесть. Словно кроется некая тайна, кажется, что есть только пыльный мир уютного чердака и ничего больше. Кажется, что внешний мир вдруг на мгновение перестал существовать. И такая радость охватывает, когда понимаешь, что внешний мир никуда не делся. Он совсем по другому воспринимается, под другим углом.
-Там, наверное, и время иначе идет?
-Конечно. Такое ощущение, что оно создается тонюсенькими лучами солнца. Они словно выдергивают из полумрака какие-то предметы. Вот старый сундук на нем можно сидеть, а еще в него можно залезть. Когда-то в нем моя прабабушка хранила свои вещи: платья, украшения… канули они теперь в историю, только легкая память осталась в головах более старшего поколения. Я же только по рассказам знаю, да по предметам, что дожили до меня. Но нельзя не проникнутся той эпохой, повсюду ее вкус, цвет, запах… ощущаешь ее кончиками пальцев… кое-какие вещи, правда, еще до сих пор сохранились. Я их надевала на себя. Все платья были насквозь пропитаны нафталином. Но я тогда еще не знала для чего он служит, и думала, что это духи такие, думала, что так пахнет время. Я гуляла в этом смешном одеянии по чердаку. Хотя тогда оно мне не казалось смешным. (задумалась). А однажды я даже в таком виде во двор вышла. Вот потеха то была (смеется).
А вот самовар. Ему тоже уж 300 лет завтра в обед. Интересный такой: пузатый, медного цвета. В тишине слышны едва уловимые пыхтения. Мне кажется, это самовар вспоминает свою давность, как служил верой и правдой моим предкам. Вспоминает, грустит и периодически вздыхает.
А книжки! Знаешь, сколько там книжек? Древние ветхие тома с пожелтевшими страницами. Открываешь одну из них, а из нее запах такой специфический, может это так ери и яти пахнут которыми книга написана? Легонечко так страниц касаешься, потому как боишься, что они могут рассыпаться, а они поскрипывают, словно рассказывают. я их даже читать пыталась. Сложно это.
Еще коллажи есть с фотографиями 20-х годов 20века. На них моя прабабушка еще совсем маленькая девочка с забавными косичками и большими бантами. Я доставала эти коллажи, развешивала их по стенам чердака и окуналась в мир для меня далекий и близкий одновременно. Я уже не была просто девочкой, а на мне обязательно было платье с пышной юбкой, тугой корсет, и я разъезжала по пыльной брусчатке в громоздкой карете. Эх! Какое было время!
(пауза)
- А что еще там есть? Что еще помнишь?
- Кровать с периной. Она такая высокая была, или это просто так казалось. Не знаю. Но по воспоминаниям большие усилия требовались, чтобы на нее залезть. Но вот когда залезешь… ощущения просто не передаваемые, словно до облака добрался и оно обнимает тебя со всех сторон. И чувствуешь себя защищенным. Помню еще как бабушка ее периодически взбивала. Так легко и непринужденно у нее это получалось. Касается руками «моего облака», а из него перья, словно письма по различным адресатам в разные стороны разлетаются. Я их ловила в коробочку складывала в жестяную из под чая. Верила, что найдется для каждого свой адресат и передам. Помню насмотрелась я на бабушку и решила сама попробовать. Самоуверенная была. (смеется). Конечно же, у меня ничего не получилось.
(пауза. Вспоминает что-то)
-Ааааа! Еще был граммофон. Знаешь, один из первых с трубой такой. Он, конечно же появился намного позже многих других предметов, обитавших на чердаке. Но тоже был пропитан пылью и историей. Рядом с граммофоном стопкой хранились пластинки. На потертых конвертах не знакомые лица, ничего не говорящие имена. Из трубы шел в основном только шум, сквозь который словно через темный лес пробирались далекие звуки музыки. Знаешь, у меня даже любимая пластинка была. Со сказкой. По всей видимости русско-народной. Слова я разбирала плохо, но было в ней что-то завораживающее, что-то такое что заставляло снова и снова включать ее.
А еще подсвечники. Чугунные тяжеленные. В некоторых даже остались огарки. Забавные такие. Я из них себе крепость строила: расставлю их кругом, залезу в середину и сижу такая важная и загадочная.
- А помнишь какой там был запах?
- Ооо! это был особенный запах. Мне никогда не забыть и ни с чем не спутать. Пахло там деревом, сушенной травой, которая хранилась в многочисленных холщовых мешочках, от которых в свою очередь пахло плесенью. Уже никто не помнит, что же хранится за трава в этих мешочках, а впрочем это и неважно. Это неотъемлемый атрибут моего чердака, моего детства. Запах так же создавали глиняные полу разбитые вазы. В них суховеи, отмеченные временем, многие из них облюбовали пауки, оставив о себе на память плетенные кружевные шали. Наверное, когда то это были красивейшие букеты, что дарили друг другу мои предки. А еще терпко-пряный запах рассыпного по углам чеснока. Да, кстати выцветшие клубки пряжи добавляли тонкую нотку во всю эту композицию. Хранились они в плетеных небольших корзинках, которые собственноручно плел мой прапрадедушка. Корзины эти пахли сыростью. Тонко так, едва уловимо. Думаю хоть маленько удалось представить себе запах?
(киваю)
-Скучаешь, наверное, по чердаку?
-Скорее по времени проведенному на нем, в нем. А сам чердак всегда со мной. Он живет в моей памяти я его сохранила навсегда. Сохранила, чтобы согревал в дни непогоды, укрывал во время душевного плача.
возможны дополнения